Макуни: добрый гений

Жил на этой земле, среди нас, добрый человек. Человека звали Борис Михайлович Макуни. О нём нет странички в «Википедии» и публикации в прессе наперечёт. Хотя, личность эта известна во всём мире, каждому любителю комнатных фиалок (сенполий) и знатоку селекции, которой герой моей публикации отдал почти полвека. Современные сорта фиалок, зачастую, значительно хуже передают сортовые признаки, чем сорта селекции Макуни.

 В его честь не называют звёзд, улиц и даже сортов сенполий (вот за это мне просто стыдно). Просто «дедушка русской фиалочной селекции» всегда отличался скромностью. И цветы свои щедро дарил, в том числе и относил в детские учреждения и больницы. Всегда радовал родных и близких живыми букетами. На новый год преподносил и «цветочные ковры»: наливал в изящную тарелочку воды и клал сорванные цветы различных расцветок. Друзья писали:

Кто-то очень любит марки,
Кто-то кошек, кто собак.
Он любил дарить фиалки
К празднику и просто так…

Потом, когда вся коллекция Макуни погибнет в квартирном пожаре (вместе с ней погибнет и младший сын Денис- талантливый художник и тоже подающий надежды селекционер), наследие Мастера останется в живых только благодаря тому, что щедро, без малейшей материальной выгоды, раздавалось, цвело и множилось на подоконниках. Эта грустная история похожа на притчу с одной моралью: дарите, тогда удастся сохранить…
Те, кто имел счастье познакомиться с Мастером лично, вспоминают, что войти в этот дом было просто. Один коллекционер сенполий рассказывал, что просто нашёл знакомую фамилию в телефонном справочнике (благо, она редкая). Борис Михайлович и его жена Татьяна Николаевна приняли нежданного гостя радушно, ничуть не напрягаясь на то, что он посторонний.

Что же он увидел во время своего визита?
Обычную трёхкомнатную квартиру в Ясенево — типовом районе московских новостроек (в честь микрорайона Ясенево его благодарный житель назвал сорт). Открытого для общения пожилого человека — арбатского москвича старого склада. Двоих сыновей. Обаятельную жену — верную спутницу жизни и «фиалочную Музу». И тысячи фиалок на стеллажах. Да, непритязательные супруги даже в дни мирового триумфа, когда рядом с сортами «от Макуни» на выставках в Америке и в Японии стояли таблички «Русская суперзвезда!», не обзавелись собственной теплицей.
Что же рассказывал своим посетителям Мастер (помимо того. что охотно делился секретами выращивания)?
Своей редкой, необычной фамилией Борис Михайлович обязан предку-итальянцу, бойцу Наполеоновской армии. Предок его едва не замёрз в российских снегах, но был спасён очаровательной крестьянкой, пригласившей его в свой дом. Дальше — как в старинном романе: любовь. свадьба, дети, внуки, род. Макуни не биологи: Борис Михайлович — физик-ядерщик, сотрудник НИИ. Татьяна Николаевна — художник по женскому костюму — вышивальщица и кружевница. О ней близкие писали так:

Стройная фигурка, длинные ресницы.
Снова что-то вяжет Таня-кружевница.
Вьется вязь узоров на салфетке белой,
Как на лучшем платье Снежной Королевы.
(стих Анны Скворцовой).

Потом Мастер посвятит памяти своей кружевницы сорт. А после люди, узнавшие о том что его нет больше здесь, будут думать: от чего же он всё-таки умер? «Атом съел» (всё-таки ядерщик), или просто не смог без жены?
Это была любящая, дружная, удивительно гармоничная пара. Инь и Янь. Татьяна Николаевна — не просто неутомимая помощница, жена-товарищ, жена-подруга, но и генератор идей. Говорят, что даже увлечение фиалочной селекцией у супруга началось с её подачи. Татьяна Николаевна любила, гуляя по Москве, засматриваться на цветы на подоконниках. Как-то муж подарил ей, с трудом выискав в в одной из комиссионок и купив на практически неподъёмные для научного сотрудника деньги диковинный сине-фиолетовый цветок с биркой «фиалка узамбарская». Это сейчас эти слова «выискал», «неподъёмные деньги» звучат странно — в любом магазине этих фиалок завались. А тогда на дворе стояли шестидесятые годы, и не то чтобы отечественной селекции не было — вообще сенполии были большой редкостью.
Вторую фиалку, розовую, подарила соседка. Татьяна Николаевна предложила мужу: «А почему бы нам их не скрестить?» Муж обладал научным, пытливым складом ума. Скрестили. Получилось. Не послушай Борис Михайлович женского совета — и не было бы в нашей истории такого селекционера, и сама отечественная фиалочная селекция, начавшаяся с Макуни, развилась бы гораздо позже и долго была бы отсталой. Здесь совершенно излишни слова «внёс свой вклад» и «оставил след».

Прочла как-то заголовок «Тайна семьи Макуни». Да не было у этой простой и открытой семьи не было никаких тайн! Секрет их успеха заключался исключительно в любви. И к друг другу, и к своим зелёным питомцам. К ним они относились как к живым, мыслящим и чутким существам. Татьяна Николаевна с волнением рассказывала о том, как за одну ночь скоропостижно погибла фиалка, которую им просто посоветовали «загнать, чтобы рассчитаться с долгами». А ровно на сороковой день после смерти Бориса Михайловича стремительно распустилась шапкой цветов одна из его основных надежд. Да, фиалки чувствуют состояние хозяина, его настроение — я это тоже вижу. Посмотришь на них — и нервного напряжения, плохого настроения уже нет. Они снимают стресс бескорыстно, ничего не прося взамен. Ухаживали за коллекцией всей семьёй. Дети поливали растения и помогали называть новые сорта. Возможно, так и появились названия «Хомячок», «Мяуньки», «Хозяйка Медной Горы», Пират» и «Кот Леопольд». Все вместе возили землю с дачи (тогда ещё грунты на любой вкус и добавки к ним не продавались на каждом шагу). О названии сортов хочу сказать и то, что, судя по ним, их автор обладал незаурядным чувством юмора и был по-доброму остёр на язык. Чего стоят одна «Весёлая марганцовка», «Бляха-Муха», «Леший» и «Никому не дам!» Здесь истории таковы.
«Бляха-муха» измучила селекционера — никак не желала давать цветы желаемой формы «оса». В сердцах строптивице было дано столь экспрессивное имя. «Леший» был охарактеризован его создателем так: «У этого сорта цветы выглядывают из-под листвы, как леший в лесу из-под куста». С «Никому не дам!» так вообще почти комедия. Увидев эту фиалку в цвету, Татьяна Николаевна схватила её и воскликнула: » Никому не дам!» Она просто хотела оставить её себе, как любимицу. А «ехидный» муж взял да и увековечил ей возглас на долгие годы. Вполне возможно, кстати, что «Бляха-муха» (такой же эмоциональный возглас) был и «ответом» жены — сорт могла назвать и она. Если так, то интересные «семейные баталии» — с тёплой иронией.

У Макуни, вообще, много «сортов-посвящений». «Памяти Мастера», «Памяти академика Вавилова», «Галина Уланова», «Нина Карпович». А также «Прелестная тёща», «Наташа», «Ксюша», «Ах, Настасья!», «Тётя Ася», «Альбина», «Лариса», «Елена». «Олеся», «Семёновна», «Памяти Тани Макуни», «Татьяна Николаевна», «Татьянин день», «Петрович», «Серёжа»… Ясно лишь, что Таня, Татьяна Николаевна — это жена. «Наташа» — в честь внучки. Интересно, а кто и где все остальные люди? Помнят ли? Есть ли у них фиалки, названые в их честь, их именами? Доподлинно известно только, что у Антона — старшего сына супругов Макуни, ни одной нет. Вообще. Он как-то писал в сети, что ему до сих пор больно от внезапной и случившейся практически одновременно потери почти всех родных (Борис Михайлович ненадолго пережил Татьяну Николаевну, а сын Денис погиб тоже вскоре). Антон Борисович до сих пор не может от этого оправиться… Он пишет талантливые стихи и юморески, внучка Наташа с отличием закончила журфак, блестяще пробует свои силы в профессии и в поэзии. Пока никто из рода Макуни не продолжил начатое дело. Но я почему-то верю — эта нить не оборвётся. Верю ещё и потому, что таланты у этой семьи наследственные: Борис Михайлович здорово рисовал, фотографировал и сочинял стихи — всё это передалось сыновьям и внучке. Когда-нибудь, в одном из поколений проявится и «фиалочный ген». Может, и реестр точный будет (до сих пор никто точно не знает количество выведенных этой семьёй, в том числе и Денисом, с сортов), и каталог, и книгу издадут. Впрочем, насчёт книги Мастер бы, наверное, спросил: «А зачем?»

Автор: Юлия Кобельник